Под ставку
Как чуть не погиб букмекерский бизнес, или Особенности российского законотворчества
В современном спорте к букмекерам особое внимание: они не только предоставляют людям возможность заработать (пусть это и кажется кому-то сомнительным способом получения денег), они как-то незаметно стали гарантами честной спортивной борьбы, опосредованно, разумеется. Взять, к примеру, те же договорные игры в футболе. Все знают, что они есть, но говорить об этом не желают. В подобной информационной блокаде простым болельщикам, специалистам и журналистам приходится искать некие альтернативные источники. Одними из таковых и являются букмекерские конторы: сняли игру с котировок — считай, в ней что-то нечисто.
На Западе это уже усвоили — с букмекерами весьма успешно сотрудничают и национальные спортивные ассоциации, и правоохранительные органы. В России мнение букмекера — пока всего лишь находка для журналиста. Но
1 января, когда начал действовать закон, регулирующий в России игорный бизнес*, мы могли лишиться и этого, фактически последнего источника информации.
Букмекерский рынок ожидал передел, в результате которого выжил бы всего один-единственный монополист. И, быть может, обстоятельства этого скандала заслуживали лишь небольшой информационной заметки, если бы не его подоплека. Детали позволяют прояснить механику принятия российских законов вообще.
Как известно, закон предусматривает выведение казино и залов игровых автоматов в четыре игорные зоны, расположенные в разных субъектах Российской Федерации. Однако депутаты пошли навстречу букмекерам, разрешив им оставить пункты приема ставок на всей территории России. Тем самым признали: букмекерство — это интеллектуальный бизнес.
Далее: обязательным требованием к бизнесменам игровой индустрии было наличие определенного уставного капитала (чистых активов), без которого ни один владелец казино или букмекерской конторы не имеет права осуществлять свою деятельность. Для казино и залов игровых автоматов эта планка была установлена на уровне 600 млн рублей, а для букмекеров — на уровне 100 млн. На первый взгляд подобная разница может показаться удивительной, тем не менее логика в этом есть. Во-первых, несопоставим сам денежный поток, проходящий, к примеру, за один день через крупное казино или один пункт приема ставок. Во-вторых, содержание букмекерской конторы обходится намного дешевле, чем содержание казино. Для ее нормального функционирования необходимы лишь грамотные аналитики да компьютеры.
Однако суть скандала заключалась именно в этой сумме, поскольку цифра в 100 млн оказалась для самих букмекеров, в частности для Национальной ассоциации, представляющей их интересы, совершенной неожиданностью. Прежде всего потому, что еще до принятия закона букмекеры и депутаты обговаривали абсолютно другие параметры.
Как поменялись цифры уставного капитала и почему в результате этого в России фактически мог быть уничтожен букмекерский бизнес — эти вопросы я задал главе Национальной ассоциации букмекеров Олегу ЖУРАВСКОМУ.
— Удивительно, но причиной этому стала лоббистская деятельность всего одной-единственной букмекерской компании «Марафон». Сейчас попытаюсь объяснить. Перед принятием закона об игорном бизнесе, внесенного президентом, эта контора принимала участие во всех собраниях ассоциации, где мы совместно пытались определить необходимую величину чистых активов. На тот момент в законе эта величина была прописана только для казино и залов игровых автоматов. Поэтому к нам постоянно обращались представители законодательной власти, чтобы мы сами определили и аргументировали необходимую величину. Общим голосованием мы остановились на сумме в 10 млн рублей. Эти деньги не устроили только одну контору — «Марафон». Они заявляли, что 10 млн — огромная сумма, которую просто не найти. И предложили в ответ один миллион рублей. Но в итоге мы остановились на сумме в 10 млн и отправили документы в Минфин и в администрацию президента. Да, хотелось бы подчеркнуть, что право подписи на бланках Национальной ассоциации букмекеров имеют только два человека: это Константин Линев как президент и я как исполнительный директор. Почему это так важно — следите за руками.
В общем, предложения были отправлены, и, что не может не радовать, на всех уровнях власти мы были поняты. Мало того что нас не выселили в эти четыре игорные зоны, так еще и разрешили принимать ставки прямо на стадионах во время спортивных событий, что раньше было запрещено. Вроде бы по всем направлениям нам пошли навстречу…
А вот теперь представьте себе, каково было наше удивление, когда мы увидели прописанную в законе величину чистых активов — в 100 млн рублей.
— А узнали вы об этом только после 1 января, когда закон уже вступил в силу?
— Буквально за неделю до этого. Но разве это принципиально — времени-то все равно не оставалось. Слава богу, что всем дали отсрочку до 1 июля, чтобы привести бизнес в соответствие с законом. Наше возмущение можно понять: для чего с нами столько консультировались, чтобы в итоге написать эти нереальные цифры? Но делать было нечего, мы сказали спасибо за то, что хотя бы бизнес оставили, и начали потихоньку думать, где найти необходимые средства. Затем на одной из встреч в Минфине я спросил: откуда взялась такая цифра, ведь вы постоянно с нами консультировались, ассоциация предоставляла необходимые таблицы с расчетами, то есть мы пытались установить объективную величину этих чистых активов. А в ответ услышал: предложение по 100 миллионам поступило не от кого-нибудь, а от нашей ассоциации! Я был просто в шоке! Все выяснилось, когда мне предоставили то самое письмо, где мы якобы просили прописать в законе эти 100 млн. Бланк Национальной ассоциации букмекеров был подписан юристом конторы «Марафон» Петровым, а обратные реквизиты на письме принадлежали… «Марафону». Все эти письма якобы от нашего имени отправлялись в Минфин и администрацию президента. Мы об этом никак не могли узнать, ведь все звонки и ответы шли по обратным реквизитам, указанным на бланках, а они, как вы уже знаете, принадлежали «Марафону». Сейчас у меня имеются все эти фальшивые документы, и, если потребуется, если до этого дойдет, я готов предоставить их в суде.